В аккурат перед самыми женскими праздниками, снится Славику праведный сон, будто ангел с небес к нему спустился.
Свесил ноги и человеческим голосом говорит Славику;

— Ты мол, Славик зря по магазинам не бегай, там одни черти нынче водятся. И в музеи больше пока не ходи.

Славик, естественно, сразу-то не поверил;

— Как же это так, в магазинах черти успели завестись?

В музеях оно понятно, среди рухляди не мудрено кому и почище логово себе свить.
Но, в магазине — там же ведь всё в целлофановых пакетиках. Как мне узнать их?
А ангел и молвит;

— Ты Славик, когда если вдруг в магазин придёшь, внимательно ко всему присмотрись.
Как только почувствуешь тяжесть в своих ногах, всё — беги оттуда!
Это я на тебя присел, и не пускаю значит.
Те же, кто по магазинам сломя голову неутомимо носятся, знай — чертяга их сам на себе носит!
Сказал вот такое и в небесах растворился.

Славик посмеялся на утро, с Гурьяном по дружбе не поленился поделиться, да так скоро и забыли оба благополучно.
А нынче пошли подарки своим жёнам делать, Славик и шагу в магазине сделать не смог.
Чуть ножку переставит, весь потом изольётся. Не выдержал, бросил всё, и вон из магазина убежал.

Гурьяна же, напротив не остановить, как поджаренный по этажам носится.
Тут-то Славик сон свой сразу и вспомнил.
Пошёл скорее домой и собственными руками подарок своей супруге сделал.

А Гурьяна того больше так никто и не видел.

Вначале было слово.
Слово за слово, Гурьян пить начал.
Из дома тащил, воровал, врал, выкручивался, ничем не брезговал. Побираться было уже начал. Верил правда ещё во что-то, поэтому и улыбался всем.
Пришлось конечно побегать. Всем миром спасали.

Потом подсел Гурьян на наркотики.
Всё что мог из дома тащил; воровал, брехал всем, в бомжа превратился. Улыбка еле теплилась в нём.
Все как едино за него тогда встали.

Дальше тоже вот, не углядели Гурьяна, проворонили.
Тоталитарная секта с потрохами за него взялась. Всё из дому ведь унёс.
Врал, воровал, как Уж на масле в сковороде вертелся. Угрюмый стал, и на глаз желчный.
Но, смогли, отстояли.

Как видать, рыба об лёд не бейся, а кому гореть синим пламенем, тот никогда не утонет. Всё-равно ведь, найдут и куда-нибудь на что-то подсадят.
Никто ведь подумать даже не мог — Гурьян на игровых автоматах играть сядет!
Как он только не врал; воровал, у прохожих при церкви на хлеб клянчил, последнее, что осталось, что уберегли, всё из дому подчистую вынес. На человека совсем походить перестал.
Всем миром из петли тянули.

А вчера Гурьян кредит очередной в банке взял. Можно, объясняет он нам, сразу несколько за один раз выплачивать.
Айфон шестой, наконец-то себе приобрёл. Ценная вещь — сбылась, говорит, давнишняя мечта.
Врёт, наверное опять, как обычно. Изворачивается. Побираться видать, скоро начнёт!

И ещё про интернет что-то там талдычил....

О, женщина; почтальон ли, бухгалтер, продавец замороженной рыбы — сколько в тебе ещё скрытого мужества!
Не прячь своё славное, доброе личико за узким прилавком.
Нашей стране, как и прежде, срочно нужны твои сильные руки; твоя стать и пышные формы.
Помни; Сегодня Ты одна за всю страну в ответе!
Не жди манны небесной; Выходи и рожай!

После того как совершенно окончательным стало очевидно, что Земля абсолютно круглая и имеет форму шара, мой разум так и не смог вернуться в первоначально исходное, первородное состояние!

Нет, конечно он допускал всевозможные технические просчёты и ошибки в камеральных вычислениях, мало ли там как все замеры в астрономических лабораториях проводились, но
с каждым разом, детально изучая аэрокосмические снимки и фотографии из открытого космоса, слушая многочисленные восторженные рассказы действующих и особенно списанных уже со службы космонавтов, мозг всё меньше и меньше верил в собственные, качественные, математически выверенные самостоятельные размышления.

Ничего, успокаивал я свой мозг, история знает ещё немало таких исторических примеров, когда, то, что казалось бы всеобще очевидным, доказанным уже и общепринятым, таковым в последствии, к дальнейшему разочарованию, не оказывалось!
И мы с моим мозгом всегда будет иметь это в виду!

Если перестать много есть, или делать это не так часто, то скоро даже газы не станут из вас выделяться.
А технология метаболизма до того может сократить свою деятельность, перейдя на совершенно иное качество
окончательной переработки, так повысить КПД и уровень исходного извлечения, что пройдя все многочисленные, заждавшиеся внутренние жернова, на выходе ничего обнаружить уже не удастся.
Туда вроде входит, и тут же, сразу, затем пропадает в неизвестном науке пока направлении.
Природа этого явления по сей день ещё изучается.

Если к тому же ограничить подачу жидких компонентов, включая различные суррогаты и лёгкие напитки, то дополнительно
имеют место новые, неожиданные и столь поразительные процессы, как, например, отсутствие и полнейшее в дальнейшей перспективе
прекращение абсолютно всех выделений из предоставленного на обслуживание вам организма. Даже пот начинает осыпаться мелкой, слегка посеребрённой в свете полной Луны крошкой.
Тоже вот, совсем не изученное явление.

Человек вообще, мало изведанное состояние природы.
Зато, если уж встал, штанишки с себя одёрнул, стряхнул, они вновь будут как свеженькие.
Только одно облачко над тобой и пылит серебром.

Жить надо так; Чтобы каждый приходил и у вас спрашивал — как мол жить будем дальше?
А вы бы это хорошо знали!
Ну, или хотя бы делали вид.

И всем было бы от этого как-то легче.
....Или просто, создавали бы вид!

Дождевые капли, льющиеся с неба, всегда теплее окружающего воздуха.

Ещё теплее дождевая вода становится собравшись в лужу. Нагревается от разогретой земли.

Когда идёт дождь,
особенно сильный, особенно с холодным ветром, и если, особенно когда с ног до головы мокрый,
замечательно лежать в луже и не чувствовать уже на себе каждый удар холодных капель.

Иногда меня спрашивают; — Есть ли жизнь на Марсе?
У меня интересуются. Дорожат моим мнением. Вовлекают в общественную дискуссию. Проявляют мою значимость.

Нет, я не увлечённый астроном, Я о Марсе мало слышал. Меня это вообще не интересует. Я ближе всего к Земле.
Но тем, кто меня об этом периодически спрашивает, их интересует, прежде всего, вопрос; — Есть ли жизнь на Марсе?
А я этого не знаю!
Я на самом деле, честно не знаю; — Есть ли жизнь на Марсе?

Они меня спрашивают; — Вам вопрос понятен?
Вам же ведь только галочку поставить. Все ответы уже готовы.
А я говорю; — Воздержаться можно?
А мне говорят, что моим голосом другие воспользуются; — Вы хотите этого?

А мне трудно выбрать. Я о Марсе ничегошеньки не знаю.
Меня пугают; — От того, как я выберу, с этим жить мне всю жизнь придётся!
Есть ли жизнь на Марсе, нет ли? — сейчас решать должен только я.
И от одного моего голоса зависит многое!

Захожу, ошибся дверью, после спектакля, а там режиссёр выше указанного театра, нервы артистам своим драит,
картина интересная, как сутенёр промеж своих подопечных, за грудки разве что не хватает, никого ни во что не ставит,
разъерепенился, петухом ходит, будто с проститутками своими, отчитывает их, билетов мало продали, артисты виноваты...

Я вообще, этот балаган не воспринимаю, орать разве можно, взрослые люди, специально при себе держит, как
подручный материал, крепостное право, неужто восстать нельзя, творческий процесс, богема чёртова, за людей
не считает, а эти, безропотность такая, достоинство ведь у артистов должно быть, или они сюда отдыхать ходят,
хобби такое, нашли себе тоже ....

Уходил, повествование забыл, что они там играли, чёртовы дети, перед лицом режиссёрские фокусы,
семья же у него, должно быть, так материться, мать тоже, знала бы, зачем родила.... жалко, батраки как, но ведь
люди, костюмчики, парики, грим, лица мрачные, каждый день у них там, видимо...страшно по театрам теперь,
может когда аншлаг лучше, когда сборы, во всём сборы виноваты....но не так, так не должно быть, режиссёров
бить надо, некому вот только, всем миром заходить... артистов жалко, бедные люди, а потом жить нас учат,
как их потом, воспринимать-то, когда микрофонят на всю страну, режиссёров славят, себя в пример ставят,
многожёнцы херовы, туда ещё, учить нас будут, о любви к ближнему, нога на ногу, причмокивая, по делом им,
шуточки режиссёрские, и те и другие хороши, жалеть нечего, фиг с ними, жалко правда не в ту дверь, сунулся....

Доброта — это, конечно хорошо. Доброта всем нравится.
О ней столько сложено, кажется уже и сказать больше нечего. Доброту все любят.
В неё верят, надеются и ждут.

Другой раз; видят доброе дело — аж плакать начинают. До того это красиво.
Доброта — это всегда красиво. Через Доброту, столько полезного можно сделать.
И почему ею так мало пользуются?

Каждый раз о Доброте напоминать людям приходится....