Самым важным на сегодня, что есть у человечества, являются духовые оркестры!

Да будь я избранным всенародно правителем; В каждом дворе бы обязал, соответствующим строгим указом,
иметь по отдельному оркестру.
А там где большие дворы, возможно и по два.

Музыкантов, духовиков, всех бы освободил от налогов. Пусть от души, не закабалённые, свободные,
с не подрезанными крылышками, от зори и до зори напролёт играют. Дунайские волны на радость людям выдувают.

Тем же бы кто мешал; Силою правительственного указа, отдельное подразделение на то завёл и хорошо доплачивал,
чтобы только вылавливали их всех, по всем углам, и по тюрьмам расфасовывали.

Чтобы как следует, верно оценить окружающих, многого и не требуется. Беглого анализа бывает достаточно.
Посмотрел, прикинул, оценил — вот, можно сказать, уже и удовлетворился.

А осмысление внутренних перспектив, базис собственного содержания, требует в свою очередь не малых,
огромных я бы сказал, скрупулезных и детальных размышлений.
Не хочется, знаете ли, просто так, безосновательно и голословно самоутверждаться на фоне остальных, прочих...

Эх! До чего всё вокруг удивительно!

Правда, если кому это и расскажешь — не поверят. Ни за что никогда не поверят. Тебе самому скорей удивятся.
Что мол здесь такого, нашёл удивительного?

Разве не удивительно; Ждут, когда об этом на всех углах говорить станут. И только потом охотно поверят.
И причём ведь, каждой небылице.

Ну, разве это не удивительно?!

А если всё же чудо произойдёт, и Масленица вдруг к нам придёт. Приедет. На санях прорвётся?
Хотя, конечно, по большому счёту, честно-то говоря, в такое и не верили.

Готовились. Разумеется, да, ждали. Усилия соответствующие прилагали. Песни призывные пели.
Яйца в надежде неустрашимой все вместе красили.
Но, до конца не верили.

Вот, поэтому Масленица к нам нынче осенью опять и не пришла...

Сто пятьдесят машин народнохозяйственным грузом гружёных, мазутные трактора по делам неотложным спешащих,
реанимация и пожарная помощь, спецавтотранспорт, Горгаз и легковушки, на пешеходном переходе асфальт тормозами пашут!

А это пол бабки дорогу не спеша переходят...

Надо всё же как-то признаться, но честно никому не сказать; Что как не крути, не петляй вокруг да около,
не мудрствуй лукаво, утверждая приоритет духовной нравственности, а деньги к деньгам никогда не помешают.

Рублик к рублику. Десяточка шершавая к десяточке.
Сотенка хрустящая, к другой сотенке.
Тысяча на тысячу...., и пачечка пузатая!

Пачечка к пачечке. Упаковочка к упаковочке. Вязаночка крученая верёвочкой большая.
Чемоданчик хорошенький!

Чемоданчик на чемоданчик. Ларчик на ларчик. И в чуланчик....
Ай, да чудесный чуланчик!

По лесу в сопровождении деревенского парнишки, лет восьми, вальяжно гуляет Гоголь. В лесу они не первый раз и паренёк учит его разным премудростям. Вот это мол, по правую руку растёт осина. А то, что поодаль, уже дерево вяз. Гоголь слушает и повторяет. А запомнить никак не может. Вернее отличит одно от другого у него не получается. Хоть плачь мальчонке.

Дядя Гоголь,- тоненько скулит мальчишка, и размазывает рукавом сбежавшие по скулам слёзки, — вы только посмотрите на их листочки. Вы же видите, они совсем разные. И кора у них не такая. Не похожая.

Гоголю, мифотворцу, может что-то и даётся другое, заоблачное, мальчик знает, что дядька не простой. А здесь хоть улейся слезами, ничего не понимает.

Дяденька Гоголь, — тихо рыдает под неволей мальчик, — отпустите вы меня Христа ради, пожалуйста домой, мамка по мне волнуется. Пожалейте мою мамку. В прошлый раз вы птичек распознать не сумели, а мне от вас за это, помнится, досталось!

Малец захлёбывается слезами. Не может остановится. Его распирает плач и он борется с собой чтобы опять громко не разреветься. Показывает пальчиком на вяз, — это, дяденька Гоголь, дерево вяз. И вон то, и то, тоже вяз. Кругом здесь растут одни только вязы...

А про осину я вам всё наврал, побейте меня, дяденька Гоголь.

Без музыки.
Не надо музыки в июле. Долгие тёплые вечера. Длинные разговоры. Звёзды не такие ясные.
Июль, пора ранних рассветов. Месяц ласкового лета. Лето, вечно светлого дня.

И не надо никакой музыки в июле.
Давай лучше посидим, поговорим, обо всём послушаем. Вспомним.
Помолчим. Поплачем.

А если надо, и споём.
От чего бы нам ни спеть. Давай, запевай!
В июле далеко слышно...

Мозг на самом деле у нас не работает, мозг всегда ждёт. Ждёт, когда умная мысль откуда-то прилетит и сама свалится в приготовленную для этого пустую, хорошо просушенную, а для этих целей и проветриваемую со всех сторон через уши, замысловатую коробочку.
Ждёт и ждёт, выжидает. Питательные потоки через себя пропускает. Желчь отводит. Жирок скапливает.
И так, между прочим, может прождать очень долго, порою всю нашу с вами жизнь. А пока же, не для общего дела, а исключительно из интереса с интересом охотно участвует во всех внутренних интригах, особенно между желудком и крайне желчным пузырём. Не забывая правда курировать ещё и волшебный, кишечный тракт.

Но вот, когда же, мысль, всё же, не предупредив залетает, сваливается откуда-то, нарушая этим невольно слаженную работу высшего отдела центрального пищеварения, мозг цинично уже как премудрый сноб, тут же забывает и про тракт, и про желчные протоки, сбрасывает все дела на желудок, и прескоро торопится оповестить всех о прискорбно прибывших на место мыслях...

Эх, хорошо бы в странствия дальние, не исследованные ещё никем, отправиться. Да не на один год, или в пределах
одного Мирового Океана, а как минимум в высокоширотную одиночку, вокруг всего света всерьёз замахнуться.
Поднять по ветру все паруса, раскрыть стеньги веером, и триселя, задраить люки, и выйти в открытое море,
не оборачиваясь. Стоя в одиночестве на бушприте.

А там, на берегу, пусть обязательно оркестр самозабвенно играет. Барабанщики из городского Дома Культуры Моряков
от души стараются, барабанят. Всюду флаги, транспаранты, шарики надувные по небу летают. Весь город, вопреки
просьбам муниципалитета, не приходить в этот день и не создавать давки, все как один тут на пристани собрались.
С детьми, с собаками провожают.
Старушки нарядные в чепчиках с рюшечками и с солнечными зонтами над головой.
Конечно, каждому в такой День поприсутствовать здесь лично хочется. Разве народ насильно удержишь?
Всем весело, все улыбаются, слова добрые друг-другу говорят. Кричат громко «УРА-УРА», и шапки высоко вверх подбрасывают.
Праздник никак случился.

А я в странствие, в одиночестве, чудное и дальнее, один отправился...