Когда бывает нахваливать себя дальше уже нескромно, а приятное впечатление укрепить и сохранить хочется,
тогда принимайтесь начинать хвалить своего собеседника.

Потому что всё то доброе, что имеет свои ростки, обязательно да прикрепится, произрастёт и уже скоро
начнёт давать вам свои плоды.

И не сдерживайтесь на словах, их-то ведь не за дорого покупаешь!

Ненависть — это и есть самая наивысшая кульминация человеческой добродетели.
Апофеоз и одновременно отрыжка от её неполного переваривания. Грусть неразделённой любви.

Взять, к примеру, узурпировать какое-нибудь «добренькое дело», вызваться, присвоить его себе.
И навязывать потом уже всем.
А кто не примет, не отзовётся, презирать и ненавидеть.
Ходить со скорбным видом и молчаливо жаловаться каждому встречному; Мол, вы же видите, как мне
сейчас тяжело всеобщее «доброе дело» одной достаётся.
И помощи не от кого не дождёшься.

Вот, это пожалуй и всё, что я вам хотел рассказать о нашей дворовой, внештатной цветочнице...

Нужно ли вообще человеку о чём-то мечтать? Строить далеко грядущие планы. Создавать в грёзах своё великое,
незаурядное будущее. И ни в чём себя при этом не ограничивать.
А потом в итоге, как правило, уже через пару каких-то лет горько в себе разочароваться. И о прежней мечте
не вспоминать даже.
Или всё-таки лучше сразу подойти к этому максимально скрупулёзно; мечтая, обязательно соизмерять свои скромные
возможности...

Тогда, что же это за мечта-то такая? Всё время оглядываться на собственные куцые обстоятельства.


Мечтать надо с удовольствием. Даже небрежно. С лёгким искрящимся восторгом. Осыпая всё мировое пространство
разноцветными, яркими искрами. И ни в чем не ограничивая работу умственных усилий.
Не надо нам такую мечту, если рождая которую, от неё остаются одни только психические расстройства и
навсегда хроническая неврастения.

У моего лучшего знакомого, дом просто шикарный. Машина одна чего только стоит.
Костюмчик на нём, великолепный. Жена, залюбуешься.
А сам — негодяй. Обыкновенный мерзавец, подлец и негодяй!

Или, к примеру, вот я;
Дома у меня нет.
Личной машины тоже не имею. Жена стирает вручную.
Но, если костюмчик к утру не успеет высохнуть, кто же про меня хоть одно хорошее слово скажет?!

Если на хлеб с маслом щедро намазать сверху ягодного варенья, то это будет потрясающе вкусно!

Хотя, если брать щедро, то можно варенье употреблять и без масла.
Щедро варенье кушается лучше всегда без хлеба. Ложками с глубокого дна черпается.

Открыть шторы настежь. Наполнить дом свежим утром. Встать у окна нараспашку. И пить двумя руками
прямо из банки густое, смачное, ягодное варенье!

Вот и лето опять пропели. Оттанцевались. Оглянуться даже времени не нашлось. А так успеть чего-то хотелось!

Устроиться, к примеру матросом по Енисею, на большую, нерасторопную, самоходную баржу до Дудинки.
И айда прямо до Диксона. Вниз по державному течению.

Конечно, здесь нет ни геройства особого, да и удали молодецкой не проявить. Зато с самим временем одной скоростью.
С вахтами ночными под таёжными, дикими звёздами. Наедине с могучей рекой. Крутясь и цепляясь о безлюдные, и
молчаливые, поросшие хвоёй берега.

А иначе ведь грустно как-то; Сгинешь, уйдёшь с Земли этой, и ни матросом никогда, ни на Севере диком не побываешь!

Счастье — это хорошо.
Это когда закроешь глаза, подумаешь о чём-нибудь, представишь, а открывать их потом не страшно.

Это когда ты спишь, как без задних ног, бодрствуешь теряя голову, и отдыхаешь не чувствуя своего тела,
а Родина твоя остаётся безмятежной.

И чтобы засыпал ты, а счастьем твоим никто не интересовался.
Чтобы ложился не чувствуя ног, пробуждался не помня о времени, и вставал с ощущением полной эйфории
от личной Свободы. И эйфория эта никогда бы не кончалась!

Эх, напиться бы, и покуролесить!
Разумеется, как следует напиться вначале, а потом уж от души, как говорится, и покуролесить.
Вернее, конечно покуролесить, в общем-то. Но, перед этим обязательно напиться, чтобы уж никто
ничего не подумал. А иначе, как-то неудобно получается; куролесит перед вами человек, живьём
изгаляется, дурака из себя при людно валяет, а на вид вроде как трезвый. Очень странно.

Да честно даже, трудно и представить себе, как это можно; валяться по земле, прыгать, блеять, стонать,
плеваться на всех, наизнанку из себя выворачиваться, нагишом по улице без трусов бегать, и при этом,
людям в глаза по честному трезво смотреть. Как-то, я думаю, совестно это всё делать.

Поэтому, всё-таки, друзья мои, лучше вначале напейтесь по-человечески, подальше от сраму, до чёртиков,
от души, чтобы уж никто вам ничего сказать уже не смог, и лишнего зря о вас не подумал.
Сразу ведь видно, человек пьяный, ничего не от кого не скрывает, на виду у всех по честному гуляет.
А вы; прыгайте, закатывайте глаза, плюйтесь на публику, и в пыли под ногами у всех катайтесь.
И никто вам плохого ничего уже не скажет. И лишнего о вас зря не подумает.

Не могу представить себя белым медведем. Спина окалиной покрывается.

Ледяные торосы. Бескрайний дымящийся океан. И глубокая полярная ночь на тысячи километров безжизненного пространства.
Тысячи километров, подумать только, и ни одной тёплой души!

Температура; минус 65 градусов. Вода — жидкий азот. Ветер срывает макушки вздыбленных льдин.
И ты один на весь этот ад, маленький, беззащитный и босоногий на голом, колючем снегу. Прячешь остывшие пятки
себе под мохнатый живот.

Глазки твои слезятся и слёзки тут же превращаются в льдинки. Они толстым слоем покрывают заплаканные твои глаза.
И совершенно их нечем расковырять. Почему-то процедурами не предусмотрено. Язык для этого короткий,
а лапам и самим холодно.

Наконец, слепому и обездвиженному, сжалившийся создатель нерпу послал. Сама сдуру приползла или впотьмах
в бок ткнулась. О, награда!

Пока ведь пятки из-под себя закоченевшие вытащишь. Пока косточками-то разомнёшься. Глазками невидящими
сообразишь. Нерпа уже, будь готов, в прорубь прыгнула.
Ты за ней. Жрать-то ведь хочется.
Поймал на дне морском. Схватил. А обратно в узкое горлышко полыньи пролезть на поверхность с ней не можешь.
Прыгал-то ведь не знал куда. Больше по слуху ориентировался.

Кое как вылез. Мокрый. Сырой. Холодный. Стылой водой ошпаренный. Пятки ко льду живьём вмерзают.
Глаза правда открылись и уже всё видят.
А к тебе гость пожаловал. Успел. Огромный, наглый, полыньи в жизнь не знавший, разбойник, а не медведь.
Нерпу схватил, отвернулся от тебя и тут же при тебе её жрёт. А тебе дал строго понять;
Скажи спасибо, тебя ещё не съел. На чёрный день оставил.

Горько, ох как горько представить себя медведем. Сглотнёшь обиду, подожмёшь под себя мокрые пятки,
прикроешь глазки, и вновь о смысле жизни думать продолжишь...

Любой человек имеет право жить всегда возвышенно. И парить чуть что от самого незначительного всполоха.

Я не понимаю таких людей, которых уговаривать долго на что-то приходится. Раз зовут, значит в тебе
остро нуждаются. Не лежи с недовольной гримасой. Встань, поддержи товарища в каждом его начинание.
Не дай с небес о землю грохнуться...