Дежавю... Фантомы из других жизней. Кикса при просмотре с магнитной видеоленты. От того, что много раз переписывалось и теперь конфликтует со старыми записями. Осыпанный многострадальный DVD-диск, с зияющими прорехами на сверкающем серебром боку....

Ты можешь крепко, умело стоять на ногах, как часто бывает у нас в настоящих знойных танцах. И при этом чувствовать себя запредельно великолепно. Слышать, ощущать в себе сладкую дрожь, ласковую, изящную музыкальную пульсацию, уединившись в ритме созданных тобою искусных рисунков собственного телодвижения...

А со стороны, увы, всё это, казаться будет далеко не столь уж и очевидным. И видеться гораздо по-другому. И навыки твои по танцу окажутся понятны, и красивы лишь только для тебя, для одного. И только ты один сумеешь ими упиваться в наслаждение слившись в Adagio за редкими узорами ловко сочленённых тобою па...

Надо встать однажды утром, раскрыть глаза, очнуться, и попробовать посмотреть на себя со стороны, свежим взглядом.
На всё своё окружение.
Взвесить мысленно, что имеешь, каким вещам служишь. Что заслужил, рабом чему ты являешься.
И с чем должен быть.... Чего заслуживаешь.
И сколько всего растрачено...


Не жалей ничего. Брось всё. Выкинь, и беги отсюда!
Не теряй ни одной минуты. Немедленно. Оставь всё. Скинь с себя, разобуйся, и прям босиком возвращайся к людям.


А если перезадумаешься, помедлишь, разжалобишься, изойдёшь страданиями, и руки твои тогда опустятся.
И не выкинешь, и не бросишь, и не разобуешься. И так и жить-служить, обслуживать, продолжать будешь!

— Эй! Постой человек!

Простой человечек; две руки, две ножки. Посередине животик. Улыбающаяся голова.
На голове шапка вязаная, чтобы ушки не помёрзли.

На ногах ботиночки на шнурочках.
Ботиночки кожаные, с простёганными подошвами. Что на одной ноге, что на другой.
На обеих, можно сказать, ножках. Так ведь значительно теплее. А выше штанишки...

— Слышь, дай стольник до понедельника.

Как бы зонтик не трепыхался, не дрожал на ветру, горько не плакал под гнётом обильных осадков.
Как бы не вырывался из рук при внезапных атмосферных порывах.

А потом бы всю зиму валялся в ногах на пороге. Грязный, мокрый и никому не нужный. Будто чужой.

Качественный зонт, к примеру, как им ни пользуйся; Всё время готов к работе.
Взял, подобрал, отряхнул, пыль прошлогоднюю сбросил, а ему цены всё нет.
Вот оно — забытое всеми качество!

Будь добр всегда, хитёр, а на людях стеснителен!
И тогда все стены прошибёшь. Не нытьём, так катаньем.

Улыбайся много. Всем. Особенно детям.
Дети любят, когда им улыбаются. А взрослые, что их дети окружающим нравятся.
Улыбка города берёт.

И ничего от себя не жалей. Будь щедр. Потом возьмёшь всегда больше, чем наобещаешь!

Кто такие историки?
Историки, это такие кичковатые люди, которые придумали себе подходящую историю и учат, зубрят её из поколения в поколение.
Даты сочинили. С потолка списали, по вехам расставили и теперь, кто историю не знает, таких в историки не берут.
И сильно кичатся этим.

А кто такие фармацевты?
Фармацевты, это такие же не менее серьёзные люди, которые тоже себе что-то напридумали. В латынь зашифровали,
глубоко закодировали и зубрят из поколения в поколение.
Правда, в отличие от кичливых историков, не кичатся этим. Всех к себе берут.
Усиленно рекламируют и тем кто латиницы не знает, длинные рецепты посвящают!

Настал, подошёл, нагрянул, вспыхнул период созревания и первых проб с вин текущего щедрого года!

Вино, самый удивительный и доступный продукт. Просто сказочный.
Наверное по доступности идёт сразу же после хлеба и воды. Вином всё запивать можно.
Даже если и нет ничего, кроме хлеба.

А если вдруг, бывает такое, совсем ничего не бывает. Шаром покати, и пусто.
Тогда, можно обойтись и без хлеба...

Среди своры нахальных, гадких и гнусных больших пеликанов, успешно обгадивших своим сволочным присутствием всё более, или менее выступающее из воды в виде твёрдых бытовых неровностей, родился ещё один маленький, но наиболее гадкий и мерзкий, отвратительнейший, подлый пеликанчик. Как наверное и вся морская, облюбованная ими и исторически загаженная бесчисленными пеликаньими предками, мексиканская акватория.

И этот мерзкий, маленький, омерзительнейшего вида плюгавый, гадкий пеликанчик, выродок настоящий, паршивец, которому росточку-то не более маленькой, ещё теплой, горяченькой, свежей кучки, всё это время рос, оказывается, с одной только твёрдой мыслью;

Что он, видите ли, не их кровей. И на них нисколечко не похожий!



ссылка

Беднота... бедность. Скудная нищета.
Это и есть высочайшее горнило человеческого самоочищения. Кузница, из которой куются все остальные
классы общества;

И интеллигенция, с замашками буржуазии на престиж и стиль сладкой жизни, но без орудия к производству.
И буржуазия, владеющая основными средствами и в претензии к самоопределению. А также бесчисленные стада
многоголового чиновничества, представляющие собою высшую страту знати в социальном укладе общества,
не имевшие, но получившие сразу и общественный престиж, и статус, и власть.

Из бедноты все вышли, в бедноту, разумеется, все когда-то и вернёмся.
Чтобы вновь перевариться, очистится от немыслимых статусных замашек и попытаться заново, по-новому
примерить на себя следующие высокие статусы...

Решил как-то один современный барин, нынешнего уже замеса, печку себе соорудить.
Нанял печника, а за всё про всё пообещал тому бутыль водки и раз в сутки кормёжку.

— Зачем тебе деньги, если и сыт здесь будешь, и пьян вдосталь. А так мол, только напьёшься где-нибудь.

Деваться печнику некуда. Работа под ногами не валяется, а тут обещают и накормить, и выпить сказывают найдётся.
Согласился. Тем более, загодя приметил во дворе петуха праздно шатающегося.
Думает; как печку отстрою, напьюсь, а потом когда уходить буду петуха с собой прихвачу.

А так получилось, что у барина ещё и пёс голодный на цепи сидел. И тоже петуха из виду не выпускал.
Цепочку натянет, хочет того сцапать — ан нет, петух, коварная бестия, уже на забор взобрался.
Как только не пробовал, не подманивал, и спящим прикидывался, и раненым. Песни вот только с ним вместе не пел.
Ну, никак не взять этого петуха врасплох.

Печник строит печку, глину месит, да на петуха ласково поглядывает. Почти как свой он уже для него стал.
И пёс своё упускать не думает — только о петухе и мечтает.
Оба; и пёс, и печник об одном размышляют — как бы хозяйского петуха побыстрее схватить и каждому на своё
усмотрение целесообразней им распорядиться.

А петух красавец настоящий, килограмма на три, наверное, ну точно королевский мушкетёр со шпорами.
Ходит по двору, и только дразнит...


Сколько сказочку правдивую не рассказывай, а конец когда-то всё-равно всему приходит. Поймал пёс петуха нашего.
Так бы и говорить дальше было бы здесь не о чем, если бы не бдительность печника. Увидел он коварство такое,
глину месить бросил, и на подмогу петуха вызволять кинулся.
Ой, что там такое было!
Пёс петуха за горло давит — воздуха глотнуть не даёт. А печник в глотку псу вцепился. Рано мол ещё петуха приговаривать.
Трое все вместе схватились в друг дружку, и за жизнь петуха борются...

Одним словом; Победило мастерство печных дел мастера.
Унёс он с собой потрёпанного петуха далеко-далеко, от греха подальше. Барин, согласитесь, всё-равно бы ни одному
из них не поверил.

А мораль здесь одна; У каждого имеется своя правда. И не всегда возможным бывает пробовать её доказать.